— Быть чрезвычайницей — это так классно, Тэлли-ва, ты даже не представляешь. Каждая секунда — просто чудо какое-то. Понимаешь… Я слышу, как бьется твое сердце, я чувствую, как жужжит механизм обогрева этой куртки. Я даже ощущаю запах твоего страха.

— Я не боюсь тебя, Шэй.

— Побаиваешься, Тэлли-ва. Больше ты меня не обманешь. — Шэй положила руку на плечо Тэлли. — Слушай, а помнишь, когда мы с тобой еще были уродками, я придумывала всякие сумасшедшие рожи? Теперь доктор К. разрешит мне какую-нибудь такую рожу сделать себе. «Резчикам» разрешается что хочешь с собой делать. Даже Комиссия красоты не может приказывать нам, как нам можно выглядеть, а как нельзя.

— Наверное, для тебя это в самый раз, Шэй-ла.

— Я и мои «резчики» — это верх крутизны в Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам. Мы вроде как чрезвычайные чрезвычайники. Ну, скажи, разве не здорово?

Тэлли повернула голову и посмотрела на Шэй. Она пыталась понять, что происходит за этими сверкающими фиолетово-алыми глазами. Помимо болтовни глупенькой красотки она слышала в голосе Шэй холодный безмятежный ум и безжалостную радость из-за того, что она загнала в угол ту, которая когда-то предала ее.

Тэлли видела, что Шэй представляет собой новую разновидность жестоких красавиц. Нечто похуже доктора Кейбл. Еще менее человеческое.

— Ты действительно счастлива, Шэй?

Губы Шэй дрогнули, на миг обнажились острые кончики верхних зубов. Она кивнула.

— Да, потому что я сцапала тебя, Тэлли-ва. Вы нехорошо поступили, убежав без меня. Очень гадко поступили.

— Мы хотели, чтобы ты бежала с нами, Шэй, клянусь тебе. Я оставила тебе кучу сообщений.

— А я была очень занята. — Шэй пнула носком ботинка уголек. — Кромсала себя ножом. Искала, как бы мне вылечиться. — Она презрительно фыркнула. — А потом… Жить в лесу мне жутко надоело. В общем, теперь мы вместе, ты и я.

— Я не стану с тобой иметь дело, — еле слышно прошептала Тэлли.

— Не-ет, ошибаешься, Тэлли-ва. — Пальцы Шэй железной хваткой сжали ее плечо. — Надоели мне наши недопонимания и обиды. Теперь мы с тобой станем лучшими подругами навек.

Тэлли закрыла глаза. Значит, вот так Шэй решила ей отомстить.

— Ты нужна мне среди «резчиков», Тэлли. Это так здорово!

— Ты не сможешь сделать этого со мной, — прошептала Тэлли и попробовала отстраниться.

Но Шэй крепко держала ее.

— В том-то и дело, Тэлли-ва. Смогу.

— Нет! — закричала Тэлли, замахала руками и попыталась вскочить на ноги.

Рука Шэй с быстротой молнии метнулась к ней, и Тэлли ощутила резкий укол в шею. Через мгновение все вокруг заволокло плотным туманом. Ей удалось вырваться и сделать несколько неуверенных шагов, но руки и ноги словно налились свинцом, и она рухнула на землю. Свет догорающего костра затянулся серой пеленой, мир померк.

Как сквозь вату, до нее донеслись слова, произнесенные режущим, как бритва, голосом:

— Смирись, Тэлли-ва, ты…

КОШМАРЫ

Несколько недель Тэлли провела в цепких объятиях дремоты. Порой она шевелилась и, ощущая кожей простыни и подушки, догадывалась, что лежит в кровати, но ее разум существовал словно бы отдельно от тела, странствуя по осколкам одного и того же сна…

Ей снилась прекрасная принцесса, запертая в высокой башне с зеркальными стенами. Не было здесь ни лифта, ни лестницы, чтобы спуститься вниз, но когда принцессе надоело таращиться на свое хорошенькое личико в зеркалах, она решила выпрыгнуть из башни. Она пригласила своих друзей, и все следом за ней выскочили из окна — все, кроме лучшей подруги, которой тоже было отправлено приглашение, да где-то затерялось.

Башню стерег серый дракон с глазами-самоцветами и хищной пастью. У него было много лап, и двигался он почти молниеносно, но притворился спящим и позволил принцессе и ее друзьям проскользнуть мимо него.

Такой сон не мог обойтись без принца.

Этот принц был красив и уродлив, весел и серьезен, осторожен и храбр. Вначале он жил с принцессой в башне, но потом оказалось, что он каким-то образом все это время жил где-то вдали и ждал ее. По странной логике сна он всегда был двумя принцами одновременно, и ей нужно было между ними выбирать. Иногда принцесса выбирала красивого принца, иногда — уродливого. Но какого бы она ни выбрала, ее сердце оставалось разбитым, а сон всегда заканчивался одинаково.

Лучшая подруга, чье приглашение затерялось, все время пыталась догнать принцессу. Но проснулся серый дракон и проглотил ее, и ему так понравился ее вкус, что он погнался за всеми остальными и их тоже захотел сожрать. А из его утробы лучшая подруга принцессы смотрела глазами дракона и говорила его устами — клялась, что разыщет принцессу и накажет за то, что та не взяла ее с собой.

Тянулись недели, а сон всегда завершался одинаково — дракон догонял принцессу и произносил одни и те же слова:

— Смирись, Тэлли-ва, ты — чрезвычайница.